IIX век, Россия, богатая семья, две сестры ведьмы - Лидия и Дарина, совершенно юные. Начало истории.

Войдя в маленький кабинет Лидии, хорошенькую, розовенькую, с куколками vieux saxe *, комнатку, такую же молоденькую, розовенькую и веселую, какою была сама Лиди ещё два месяца тому назад, Дарина вспомнила, как убирали они вместе прошлого года эту комнатку, с каким весельем и любовью. У ней похолодело на сердце, когда она увидела Лиди, сидевшую на низеньком, ближайшем от двери стуле и устремившую неподвижные глаза на угол ковра. Лидия взглянула на сестру, и холодное, несколько суровое выражение её лица не изменилось.
- Я теперь уеду и засяду дома, и тебе нельзя будет ко мне, - сказала Дарина, садясь подле неё. - Мне хочется поговорить с тобой.
- О чем? - испуганно подняв голову, быстро проговорила Лидия.
- О чем, как не о твоем горе?
У меня нет горя.
- Полно, Лидюшенька, полно. Неужели ты думаешь, что я могу не знать? Я все знаю. И поверь мне, это так ничтожно... Мы все прошли через это.
Лиди молчала, и лицо её имело строго выражение.
- Ты знаешь, что должна избавиться от экспрессии, - продолжала Дария, прямо приступая к делу.
- Нет, с силами духа я буду никем, абсолютно пустым местом, - дребезжащим голосом проговорила Лидия. - Не говори! Пожалуйста, не говори!
- Да кто же тебе это сказал? Никто этого не говорил. Я уверена, что ты была очень сильной с той силой и останешься могущественной, но...
- Ах, ужаснее всего мне эти соболезнования! - вскрикнула Лиди, вдруг рассердившись. Она повернулась на стуле, покраснела и быстро зашевелила пальцами, сжимая то тою, то другою рукой пряжу пояса, которую она держала. Дарина знала эту манеру сестры перехватывать руками, когда она приходила в горячность; она знала, как Лидия способна была в минуту горячности забыться и наговорить много лишнего и неприятного, и Дария хотела успокоить её; но было уже поздно.
- Что ты хочешь дать мне почувствовать, что? - говорила Лидия быстро. - То, что я перешла на темную сторону и умираю от этого? И это мне говорит сестра, которая думает, что... что... что она соболезнует!.. Не хочу я этих сожалений и притворств!
- Лидюша, ты несправедлива.
- Зачем ты мучаешь меня?
- Да я, напротив... Я вижу, что ты огорчена...
Но Лидия в своей горячке не слышала её.
- Мне не о чем сокрушаться и утешаться. Я настолько горда, что никогда не позволю себе то, чтобы меня могли контролировать какие-то магические трупы, которые умерли очень давно!
- Да я и не говорю... Одно - скажи мне правду, - проговорила Дарина, взяв её за руку, - скажи мне, тебе это сказала Кетсия?..
Упоминание о Кетсии, казалось, лишило Лидию последнего самообладания; она вскочила со стула и, бросив пряжку о землю и делая быстрые жесты руками, заговорила:
- К чему тут еще Кетсия? Не понимаю, зачем тебе нужно мучить меня? Я сказала и повторяю, что я горда и никогда, никогда я не сделаю того, что ты делаешь, - чтобы помогать каким-то трем ведьмам, которые тебя тихо ненавидят. Они хотят лишь свергнуть тебя, а ты ведёшься на эту уловку, как полная дурочка. Я не понимаю, не понимаю этого! Ты можешь, а я не могу!
и, сказав эти слова, она взглянула на сестру, и, увидев, что Дария молчит, грустно опустив голову, Лиди, вместо того, чтобы выйти из комнаты, как намеревалась, села у двери и, закрыв лицо платком, опустила голову.
Молчание продолжалось минуты две. Дария думала о себе. То свое унижение, которое она всегда чувствовала, особенно больно отозвалось в ней, когда о нем напомнила ей сестра. Она не ожидала такой жестокости от сестры и сердилась на неё. Но вдруг она услышала шум платья и вместе звук разразившегося сдержанного рыдания, и чьи-то руки снизу обняли её шею. Лидия на коленях стояла пред ней.
- Дариюшка, я так, так несчастна! - виновато прошептала она.
И покрытое слезами милое лицо спряталось в юбке платья Дарины.
Как будто слезы были та необходимая мазь, без которой не могла идти успешно машина взаимного общения между двумя сестрами, - сестры после слез разговорились не о том, что занимало их, но, и говоря о постороннем, они поняли друг друга. Лидия поняла, что сказанное ей в сердцах о новых наставницах Дарии до глубины души и сердца поразило бедную сестру, но что она прощала ей. Дарина, с своей стороны, поняла все, что она хотела знать; она убедилась, что догадки её были верны, что горе, неизлечимое горе Лидии состояло именно в том, что Кетсия пыталась затянуть юную девушку в свои злые планы, а Сайлас затянул её в этот омут темной магии и не указал выход оттуда. Теперь Лидия была готова помочь ему, но все внезапно прекратилось. Сны стали безмятежны до самого утра и теперь семнадцатилетняя Лиди могла выспаться и не тыкать носом в собственное декольте целый день. Она ни слова не сказала об этом; она говорила только о своем душевном состоянии.
- У меня нет никакого горя, - говорила она, успокоившись, - но ты можешь ли понять, что мне всё стало гадко, противно, грубо и прежде всего я сама. Ты не можешь себе представить, какие у меня гадкие мысли обо всем.
- Да какие же могут быть у тебя гадкие мысли? - спросила Дария, улыбаясь.
- Самые, самые гадкие и грубые; не могу тебе сказать. Это не тоска, не скука, а гораздо хуже. Как будто все, что было хорошего во мне, все спряталось, а осталось одно самое гадкое. Ну, как тебе сказать? - продолжала она, видя недоумение в глазах сестры. - Родители ведь не знают магического начала у нас. Они думают, что мы - самые обыкновенные девочки. Они просто хотят выдать нас замуж, причем за абсолютно нелюбимых. И я не могу применить на них свою силу, мне жалко их теперь. Раньше я любовалась собой, а теперь мне стало очень стыдно смотреть на себя, мерить платья, теребить густые локоны. Ну, что хочешь! Доктор... Ну...
- Ну да, мне все представляется в самом грубом виде. Экспрессия - это всего лишь моя болезнь, которая похожа на скарлатину. Я буду лечиться. Очень буду. Обещаю... Я думаю, это быстро пройдет...
- А ты не думай...
- Не могу. Мне только с тобой хорошо.
- Жаль, что тебе нельзя бывать у меня.
- Нет, я приеду. Я скажу, что у меня скарлатина, и я упрошу maman.**
Лидия настояла на своем и переехала к сестре и всю экспрессию, которая с каждым днем лишь усиливалась, несмотря на старания двух сестер. Её здоровье не поправилось, и Великим Постом Щербацкая Лидия уехала за границу из родной страны России. Для всех она осталась без вести пропавшей и только Дарина чувствовала, что она жива.

* - старого саксонского фарфора (фр.)
** - мама. (фр.)

__ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __

- У меня достаточно сил. Я должна вернуть Джереми, он нужен мне, Елене и всем нам!
- Бонни, ты не сможешь, это природа... - громко сказала бабушка, пытаясь внушить своей внучке то, что она не права.
- У меня есть все: экспрессия, духи и темные силы... - при упоминании о последних венки Беннет слегка выступили на её коже и тут же исчезли, напомнив лишь о себе волной мурашек, пробежавших по спине.
- Милая, нет, не надо!...
Но было уже поздно. Совершенно поздно. Ведьма начала читать заклинание, которое накануне ей пришлось выучить из старой книги, которую ей давал еще мертвый Аттикус Шейн, находившийся под влиянием мощного медиума Сайласа. На ту же самую тропу встала и брюнетка: бессмертный вампир мог влезать в её голову, заставлять видеть то, что она не могла лицезреть в настоящем времени. Это было слишком страшно и юная девушка решила избавиться от него. К сожалению, Сайлас знал все, что происходило с ней. Он понял, что его хотят убить просто так, а его целью было лишь возвращение к умершей любимой Кетсии. Оба влюбленных желали вернуться в этот мир, чтобы быть вместе навсегда и навечно. Романтично, не правда ли?
Но не всё так просто, как оно могло казаться немного раньше. Для одной ведьмы выдержать такое заклинание большое искусство и ей должно быть как минимум триста лет. Малышке Бонни было всего-навсего восемнадцать лет, из которых она занималась магией всего около трех лет. Слишком мало опыта и за роковой ошибкой последовало наказание - смерть. Но всё дело лишь в том, что завеса, которая ограждала сверхъестественных существ от мира сего, была снята, но только внутри треугольника. Проникнуть за его пределы никто не мог. Именно поэтому большинство умерших мистических существ, кто ещё имел какие-то дела здесь и желал вернуться к бывшим друзьям и родственникам, пришел сюда вновь. Это, например, Алексия Брэнсон, Джереми Гилберт, Аларик Зольцман, Кол Майклсон, несколько умерших гибридов и ведьм-потомков Кетсии. Последние, стоит отметить, появились здесь не просто так. Девушки вернулись, чтобы в этом мире навести порядок. А ещё для того, чтобы вернуть сюда Кетсию.

__ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __

Выпускной. День, который может быть в жизни только раз у нормального человека. А что же насчет вампиров и КО? А вот что: вечеру грозит крах. Самое печальное, что это последний день, когда Бонни сможет распрощаться со своими друзьями навсегда. Об этом, правда, никто не подозревает. У каждого свои проблемы.
У Дэймона, например, угроза жизни. После того, как обозленный Гален Вон не может найти тело Сайласа, он запускает в вампира пару пуль, пропитанных волчьим ядом (как мы помним, коварный Коннор забрал немного яда у Тайлера). Это заставляет Клауса по просьбе Кэролайн вернуться из Нового Орлеана, где первородный искал Катерину Петрову с Элайджей. Влюбленная парочка сбежала из-под его носа и теперь ребята скрылись в старом и любимом городе. Поняв, что попытки тщетны, Майклсон понял, что выгоды от этого он не получит, разве что удовольствия от вырванных сердец.
Форбс едва ли не гибнет из-за мести мертвых ведьм и именно здесь Клаус успевает спасти ребят от гибели. Получив свои дипломы, каждый ушел в себя или остался с кем-то наедине.
Елена, наконец разобравшись в своих чувствах, решила остаться с Дэймоном. Связи больше нет, остались только чувства и это уже знают все. Одиночество Стефана разделяет Лекси и Рик, с которыми они весело проводят время. Хэйли, обозлившись на все то, что произошло, уговаривает Тайлера вернуться, вновь подружившись с ним.

__ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __

Казалось бы, что теперь все стало хорошо. Но нет. Как только сюда придет ночь и ярко начнет светить луна, Бонни придется закрыть путь в мир живых. Но не испортится ли все на этот раз?